Коннор бесшумно скользил между деревьев едва заметной тенью, полной грудью вдыхая свежий утренний воздух, в котором все запахи чувствовали куда острее, чем днем, не отравленные бензином и отходами. Ротери иногда хотелось вступить в ряды борцов за очищение городов от заводов и сокращение количества автомобилей, потому что от грязного воздуха некоторых городов начинали слезиться глаза и буквально пополам складывало от боли в легких, ведь будучи зверем, он был куда более чувствителен ко всем проблемам загрязнения окружающей среды, чем обычные люди. В некоторые дни, когда становилось совсем плохо, Коннор всерьез подумывал пойти и прирезать пару заводов полным составом.
Сегодняшнее утро обещало быть интереснее прочих - в баре появилась новая певица, которая привлекла внимание Ротери. Рут Остин - девчонка, от которой пахло болью и злобой без видимых на то причин. Этот запах витал вокруг нее, стелился едва заметным шлейфом, куда бы она ни пошла. Оборотень слышал много историй про зверские обращения людей, и, кажется, Рут была как раз из этой оперы. Однако, была в Рут деталь, которая заинтересовала Ротери куда больше - он едва мог чувствовать ее волка. Внутренний зверь альфы пытался позвать его, но наткнулся на непроницаемую стену, будто девчонка заперла его, спрятала, подавила. Коннор, который не представлял себя без своего волка, который этого волка любил и очень редко сдерживал, абсолютно не понимал, зачем Рут это сделала. Неужели можно не любить зверя в себе, себя - зверем? Неужели кто-то готов вот так добровольно отказаться от силы, от возможностей, которые дарит обращение?
Он не помнил кто первый предложил вместе потренироваться. Обычно, Коннор проводил такие вылазки с братом, но ради такого интересного экземпляра, он был готов отойти от своих планов. Они договорились встретиться в парке, ближе к тому месту, где он плавно переходил в лес. Ротери прибыл на место первый и притаился, прикрывая глаза, выпуская волка наружу, давая ему возможность почувствовать все вокруг. Зверь всегда вел его, знал следующий шаг еще до того, как человеческая часть Коннора успевала принять решение, уклонялся от удара до того, как он достигал цели, находил нужную дорогу. Ротери пользовался своим "подарком" на полную катушку, зная наверняка когда нужно дать волку свободу, а когда успокоить. А вот Рут явно не умела это делать, не желала - приближаясь к назначенному месту она прислушивалась, смотрела по сторонам, в то время, как пусти она своего волка вперед - он бы обнаружил таящегося за деревьями альфу.
Ротери дождался, пока девушка пробежит мимо него, и выскользнул на дорогу прямо за ней, одной рукой схватив повыше локтя, крепко фиксируя, а другой несильно сжимая горло.
- Ты убита, - сообщил он ей с легким смешком. Волк внутри радостно заметался, предчувствуя развлечение, сегодня он хотел играть, понимая, что убивать Коннор не собирается. Пускай, он испытывал легкое недоумение, почему это не волк Конана составляет им компанию, но охотничьи инстинкты, которые приходилось в обычное время держать под контролем, требовали выхода. - Меньше смотри по сторонам, твой волк лучше знает где опасность, он успеет отвести тебя от нее до того, как кто-то вроде меня перегрызет тебе глотку.
Ротери прислушался к зверю Остин, все еще не чувствуя ясных откликов. Неужели даже на стресс она реагирует по-человечески? Что же она сделала со своим волком? Коннор все больше и больше загорался идеей растормошить Рут, увидеть расплавленное золото, наполняющее зрачки, услышать треск смещающихся костей, выпущенных клыков. От скуки, которую навевал этот город и запрет на убийства, Ротери даже готов был стать наставником едва знакомой девчонки и вытащить наружу ее зверя. 
А потом? А потом он скорее всего убьет ее. Не собирается же Коннор выращивать себе личного охотника на альфа-оборотней.

Отредактировано Connor Rothery (2013-07-26 12:35:23)

Рут теряется на секунду, Коннор чувствует ее замешательство, но все еще не слышит гнева зверя. Где реакция волка на нападение? На испуг девушки? Ей стоило бы резко развернуться и полоснуть когтями по его излишне довольной физиономии, а не дергать плечом и по-человечески – чертовски по-человечески – отходить в сторону. Ротери щурит глаза, осматривая Остин с головы до ног, даже не пытаясь скрыть любопытство во взгляде или сделать его хотя бы отдаленно напоминающим взгляд обычного молодого человека, а не хищника, присматривающегося к жертве. Коннор хорошо улавливает изменения в настроении окружающих людей, возможно, именно поэтому он больше любит выслеживать жертву, упиваться ее страхом, чем просто убивать, для него люди наполненный чувствами, как огромные сосуду, их эмоции льются через край, опьяняя. И вот теперь альфа пытается понять, как злость, страх и смирение смешиваются в Рут, окружая ее стойким запахом израненной души.
Однако, услышав замечанием девушки, Коннор смеется, откидывая голову назад, отвлекаясь от размышлений. Он стоит перед Остин, засунув руки в карманы, и выглядит до пугающего нормальным. Это наталкивает на мысль, что любой прохожий может оказаться зверем, ведь вот - вот стоит молодой парень, улыбаясь во все зубы, а рядом с ним смешно нахохлившаяся девушка. Но это обман, морок, ложь - они два зверя, которые просто позволяют окружающим узнавать в себе людей.
- Я не знаю, каким бы я был человеком, я никогда им не был. Мы с братом рождены оборотнями. Возможно, в глубоком детстве мой волк спал, но я не помню этого.
Ротери действительно не помнит, а может быть, и вообще не знает, что значит жить без волка, что значит не ощущать мир так полно и так ярко, как сейчас. Как люди не помнят себя детьми, потому что не способны анализировать, понимать мир, так и Коннор не помнит себя без волка, ведь тогда его мир был не больше булавочной головки. Ему нравится быть зверем, нравится чувствовать в себе силу, значительно превосходящую силы окружающих - это чувство возможности сровнять с землёй города, разрушать миры согревает изнутри, будто распирая альфу.
Тем временем Рут произносит два слова - пара лет, значит, она стала оборотнем совсем недавно, по сути, еще совсем щенок. Может быть, дело в этом? Она еще не научилась пользоваться обретенной силы? Боится ее? Коннор не понимает этого, но допускает такую возможность, по крайней мере, это бы объяснило страх, на который не реагирует зверь.
- Почему ты не даёшь волку тебя вести? - не выдержал Ротери, поводя плечами, будя волка. Рут увиливает  от этой темы, но альфа не намерен давать ей так простой уйти от этого разговора. - Сейчас ты немногим лучше человека. Если ты хочешь просто выживать - тебе хватит твоей головы, чтобы не лезть в пекло. Но раз ты приехала в этот забытый богом городок, заботу о котором взял на себя кто-то похуже, то простого выживания по правилам лучший бой - несостоявшийся бой тебе мало.
Ротери начинает медленно приближаться к девушке, которая старается держаться от него на расстоянии. Он глубоко вдыхает, пробуя на вкус коктейль ее эмоций, вновь чувствуя боль, и опять не находя ей объяснения. Коннор приближается медленно, плавные движения будто затягивают в трясину, неумолимо сокращая расстояние. Они сейчас достаточно далеко от людных мест, чтобы не заботиться о том, что их могут увидеть. Секунда - и Ротери уже нетерпеливо перебирает в воздухе когтями, а глаза переливаются алым. Разговоров больше не было, из горла оборотня вырвался низкий рык, он чуть наклонился, принимая позу хищника, готового броситься на жертву. Он хотел увидеть реакцию Рут, насколько сильно нужно надавить, чтобы она выпустила своего волка, чтобы почувствовала, что ей недостаточно своих собственных сил.
- Никакой неожиданности, я перед тобой, что ты будешь делать? - воздух свистит, вырываясь между звериных клыков, - побежишь?
Как в известном анекдоте - для самообороны вам нужна секция бега, а не боевые искусства. Только для игр, полем для которых стал этот город, мало бега, иначе ты однажды рискуешь стать не героем анекдота, а персонажем ужастика, чье тело пришлось собирать по частям.

Рут пихает Коннора в грудь изо всех сил, издавая громкий рык, сдаваясь зверю. Он, наконец, подавил в ней человека, инстинкты сработали как надо, и волк кинулся защищаться. Альфа рычит в ответ - менее агрессивно, скорее радостно, предвкушая веселую игру. Ротери отступает на шаг от толчка девушки, на его лице появляется азартная ухмылка, обнажающая острые клыки, которые, однако, он не спешит пускать в дело. Он добился своего, вытащил наружу волка Рут и не собирается останавливаться на достигнутом. Если понадобится – он позволит ей себя ранить, чтобы напитать зверя запахом крови, свести с ума. Альфе не нравится ответ девушки – скучать по человеческой жизни? Скучать по… чему? Погони за прошлым никогда не заканчивались хорошо, это сжигает ее изнутри, убивая бессмысленными сожалениями и ее, и ее волка.
– И что же я потерял? - спрашивает Коннор, перехватывая запястья Остин. Ему в очередной раз кажется, что он понял причины такой тишины внутри нее - у нее кто-то остался там, в человеческом прошлом, кого она не смогла взять с собой? Она причинила кому-то боль, став зверем? Ротери бы еще поразмышлял об этом, но он хочет больше - больше ярости, больше злобы, больше зверя, поэтому заводит руки девушки ей за спину, оказываясь почти вплотную, смеется: - Я не был беспомощным?
Руки на запястьях сжимаются сильнее, еще чуть-чуть и кости не выдержат. Коннор смотрит Рут прямо в глаза, скалится, утробно рычит, намеренно выводя ее из душевного равновесия, заставляя чувствовать себя беспомощной, чтобы зверь бился в клетке ребер, в клетке слабого человеческого тела, чтобы звал и просился наружу. Волк Ротери зовет зверя девушки поиграть, он его, наконец, чувствует.
– Мои кости не были такими хрупкими? - Коннор не собирается ломать кости Рут, он не уверен, что они срастутся так же легко, как и у него, а так быстро вывести из строя новую игрушку будет очень обидно. Алые глаза блестят от азарта, от наслаждения игрой, Ротери сейчас в какой-то мере похож на собаку, которой дали новую игрушку. Вот она радостно кусает ее, швыряет, пробует на вкус, еще не играя в полную силу, не треплет так, как хочется, просто примиряется.
– Или может быть мне должно быть жаль, что я никогда не боялся ходить по темным переулкам один? Никогда не бывал в больнице?
Коннор отпускает девушку, отходя в сторону, начиная медленно, по-звериному кружить вокруг нее, провоцируя на новое нападение, более отчаянное, более агрессивное. Воздух становится осязаемым от желания Остин прекратить это, от ее дискомфорта, от тяжелого дыхания раззадоренного Ротери. Альфа еще выглядит совсем человеком – в глазах светился разум, движения осознанные, но если приглядеться, то можно было заметить, как проступает сквозь кожу, сквозь душу волк. Если для многих слияние человека и зверя было похоже на борьбу, на нескончаемое соперничество за лидерство, как Джекил и Хайд, воплотившиеся в каждом оборотне, то в Ротери зверь был частью человека, а человек частью зверя, они сливались гармонично, были едиными в желаниях и порывах, человек – снаружи, волк – внутри, не соперничество - гармония.
–  Что такого в том, чтобы быть человеком, что не дает тебе насладиться новой жизнью?

Коннор упивается ненавистью Рут, он победно ухмыляется, видя, что добился своего - вытащил наружу настоящую Остин, обновленную, не_одинокую, а не зажатую девушку, заставившую своего волка задыхаться взаперти. Коннору даже жаль ее - у него всегда был близнец, постоянно плечо поддержки, а потом - Ральф. А кто был у Рут? Где ее альфа? Где тот, кто должен был взять ее за руку и привести в новый мир? Научить, объяснить? Почему она омега, почему одна? Не ее вина в том, что она воспринимает волка, как своего врага, похоже, ей оборотни не сделали ничего хорошего. Ротери не собирался обнимать ее и отпаивать чаем, выслушивая долгую и, несомненно, драматичную историю жизни, но такое издевательство над волком он терпеть не собирается тоже.
Когти Рут впиваются в кожу, оставляя кровоточащие рваные раны от плеча до грудины, Коннор шипит, воздух наполняется запахом крови. Альфа не пускает Остин навредить ему еще больше, не трогает ее в ответ, но знает, что ее зверь будет в восторге от того, что добрался до агрессора, до опасности. Этот запах будет сводить его с ума.
- Ну, а кто ты? - оборотень перехватывает тянущуюся к его горлу руку, впиваясь когтями, чувствуя стекающую по пальцам горячую кровь. - Ты не человек. И не хочешь быть оборотнем. Ты не понимаешь кто ты. Ты зависла между двумя мирами, сейчас ты - жалкая ноющая тень, не способная вернуться в старый мир и отчаянно отвергающая новый. Ты - омега, лишнее звено.
Омеги всегда были изгоями. Ушедшие по своей воле или же брошенные своими альфами, они были неполноценными, без стаи оборотень был никем, был потерянным. Пусть, многих устраивало это положение вещей, обращенным тяжело было свыкнуться с мыслью, что теперь им придется стать частью сообщества, иерархии, не вписывающихся в человеческое понимание. Но что бы они не думали, оборотень был сильнее в стае, в стае ему было лучше.
- Единственная ценность моей жизни - это моя стая, - Остин бьет беспорядочно, как никогда похожая на обиженную девочку, у которой нет выхода, но которая никак не хочет прекратить бить кулаками в дверь и увидеть длинный коридор у нее за спиной. - Думай о том, куда бьешь. Слишком много эмоций - контролируй себя, шансов, что ты собьешь своего противника с толку набросившись на него, как ожившая мясорубка, очень мало.
Кровь и злоба смешиваются в воздухе, наполняя легкие жаром, обжигают. Этот коктейль способен сорвать крышу любому волку. Любому настоящему волку, а не ручному сенбернару в которого превращают своих зверей местные. Коннор не понимает, почему жизнь оборотня вызывает такое отторжение. Это ведь не обязывает тебя отгородиться от людей и жить в пещере. Это дарит стаю, дарит новую семью, которая не предает и не бросает, а друзей можно заводить и так - вон, он же дружит с Куртом, тот даже знает, что он оборотень, и пока вроде бы от отвращения не умер, да и Коннор тоже себя вполне хорошо чувствует. Но Ротери знает - сам прекрасно понимает - что ему не понять до конца это, даже будь он просто человеком. У него есть Конан. Всегда, чтобы ни случилось, у него есть его копия, его близнец, чтобы подставить плечо, чтобы поддержать. Близнецы редко заводят близких друзей, а имея ментальную связь тем более не будешь нуждаться в кому-то еще.
- У меня есть семья, Рут. Есть мать, есть брат, есть стая. И что куда важнее - есть мой волк. А у тебя есть только твоя ненависть. И кто из нас жалкое животное не знающее нормальной жизни?
Рут права, Коннор - животное, зверь, хищник, он даже в ней сейчас видит жертву. И в Курте тоже - первая мысль об охоте, а уже потом человеческие эмоции. Но он счастлив, он на своем месте, в своей стихии. Он принял себя, он жил в гармонии,  а не постоянной ненависти и отрицании.

В Рут много злобы, много слепой ненависти, которая питает Коннора, питает его волка. Но он все равно не понимает, откуда в ней столько негатива, откуда сколько боли? Девушка прислушивается к его советам, бьет более прицельно, но эмоции все равно не дают ей сосредоточиться на ударах. Она распыляет свои силы, срываясь, рыча, крича. Остин похожа на раненного зверя, попавшего в капкан - он не может выбраться сам, и оттого только больше злиться - не охотников, на себя, на жизнь, слепая ненависть без конкретной цели. Главное - вместить ее, выпустить, разнести все вокруг, будто это может унять боль. Но капкан все еще на звере, все еще мучает его. Так что же было капканом Рут? Капканом ее волка?
Она кричит. Кричит, что он жалкое подобие человека, и Ротери срывается. До этого только уклоняющийся от ударов, издающий низкий монотонный рык, он внезапно скалится и рычит громче, страшнее:
– Я не человек, - это сказано голосом альфы, голосом вожака, которым он является по праву отнятой жизни. И пусть сейчас вожак есть у него, но для бет и омег Ротери все ещё высшее звено, сильнейший. - Не подобие, не пародия. Я не человек. И ты тоже. И никогда им больше не станешь.
Коннор знает, что сейчас подавляет волка Рут, что тот чувствует в нем альфу, пусть и не своего, но высшего по силе, по власти. Девушку раздражают его советы, он видит это, чувствует в запахе ее злобы. Но она постепенно утихает, успокаивается. Вспышка злобы прошла, волк опять уползает в свою клетку где-то глубоко внутри Рут, но Ротери видел его - видел, что внутри нее живет яростный, опасный хищник, видел расплавленное золото в ее глазах, на сегодня, этого было достаточно. В следующий раз, ей не удастся вернуться к своей привычной сдержанности так быстро, но сейчас Коннор доволен проделанной работой. Пусть даже она стоила ему футболки.
Рут опускается на траву у дерева, и насмешливо смотрит на оборотня, продолжая бросаться комментариями о его жизни. Это было похоже на попытки разбудить в нем человека. Или убедиться, что он таковым не является. Оба они искали друг в друге кого-то похожего, и оба натыкались на стену непонимания - зверь и человек, не желающие измениться.
– Семья, стая, волк. А если забрать у тебя все это? Каково будет тебе? С легкостью отыщешь нового брата, мать и стаю?
Для Коннора не существует морали, не существует чёрного и белого, для Коннора весь мир, как охотничьи угодья. Его жизнь проста и понятна, в ней нет изысков и интриг, нет надуманной философии или пресловутых заповедей. И поэтому он легко находит ответ на вопрос Остин. Он думает секунду, а потом вдруг становится совсем уязвимым - брови поднимаются, исчезает оскал. Совсем человеченый, не опасный. Ротери не видит причин скрывать, хитрить или строить воздушные замки из слов. Эта девочка не понимает к какому миру она теперь принадлежит и не хочет даже пытаться. И если она хочет услышать о том, что в его сердце живёт только жажда крови, ей придётся обратиться к кому-то другому.
Коннор смотрит Рут в глаза и отвечает спокойно, легко, признавая:
– Я умру.
Почему-то он уверен в этом. Он знает, что не переживет потери брата. Если стаю он найдёт другую, Рут права, он может создать ее сам хоть сейчас - даже Остин предложить вступить и дать ей, наконец, того альфу, который показал бы ей как это потрясающе быть в стае. Но брать и мать... Ротери знает, что близнец - его преимущество, ведь вместе они становятся сильнее любого альфы, крупнее, опаснее, но Конан же и его ахиллесова пята. Пригрози его смертью и получишь себе личного раба в лице Коннора, потому что он сделает все, чтобы его близнец выжил. Возможно, со стороны кажется, что они не способны испытывать такие эмоции, но Коннор любит брата до боли и не представляет себе жизни без него.
– Если отобрать у меня все это, я умру. Вероятно, даже не успею сойти с ума.
Честность выбивает из колеи всех. Коннор стягивает порванную в клочья футболку и опускается на траву перед Рут. Раны на его теле уже затянулись, остались только следы успевшей пролиться крови. Конан наверняка почувствовал эти порезы и скоро позвонит или устроит допрос вечером. Альфа выглядит спокойно - его волк хочет ещё, уже не понимая, почему хозяин не убивает девчонку, но Ротери одолевает любопытство. Что за историю скрывает Рут? Почему так цепляется за слово "человек"? Откуда столько ненависти и злобы? Не может быть столько ненависти к нему сразу после знакомства, как бы это ни льстило. И вовсе это не реакция на его слова. По крайней мере, не полностью. Так что же скрывает эта девчонка?
– Итак, - Коннор возвращает себе обычный азарт и ухмылку. Рассуждать о брате было здорово, но с лирическими отступлениями было покончено. - Я побыл твоей грушей для битья, ты варварски погубила мою футболку, и даже услышала душещипательные подробности жизни оборотней-близнецов. А теперь твоя очередь. Какой нехороший оборотень лишил тебя твоей "нормальной" человеческой жизни?

Отредактировано Connor Rothery (2013-08-06 23:07:44)

Коннор не ждет, что ему сейчас поведают биографию со всеми подробностями, но и такого категоричного отказа он не предвидел. Рут продолжает выстраивать вокруг себя стену, которая даже не думает поддаваться Ротери, наоборот, от каждого его слова эта стена становится только толще. Альфа сам себе начинает напоминать мотылька, который видит за стеклом свет и бьется в невидимую преграду, пытаясь до него добраться. С таким характерным звуком пустой головы о твердую поверхность. Но Остин произносит слово жертва, и Коннор заводится по-новой.
- Вот, - альфа подаётся вперёд и выглядит возбужденным ребёнком, который взахлеб рассказывает друзьям банальные вещи, выглядящие для детей открытием. - Вот, ты опять это повторяешь. Ты не жертва и никогда ей больше не станешь, - Ротери кривит душой, если Рут попадется им во время охоты, внутренний волк мало чем поможет ей против жаждущих крови собратьев. - Ты - хищник, высшее звено в пищевой цепочке.
Они - совершенные создания, самые лучшие, самые сильные. Природа не делает ошибок, и оборотни - прекрасны. Прекрасны в своей жажде крови, в своей сущности зверя, в своей врожденной жестокости. Они - совершенство, лучше них природа не создала никого, подарив своим любимым детям целый мир, как охотничьи угодья. Право убивать, которое им дарит внутренний волк, путь, освещенный луной, скользкий от пролитой крови. 
Есть легенда о том, что первые оборотни были проклятыми людьми, обреченными доживать жизнь в телах волков, которые обратились за помощью к колдунам, чтобы избавиться от проклятья. Но те не смогли вернуть им человеческой облик, лишь подарили возможность обращаться в людей. Коннор видит в этой легенде нечто символическое, ведь люди были обращены в волков - в зверей, животных, за то время, что они провели в этой шкуре из создание изменилось, и, превращаясь обратно, они были уже не обращёнными людьми, а волками, принимающими человеческий облик. На этой легенде строится вся философия Ротери, но ее можно понимать по-разному. И вот теперь перед ним сидит девушка, которая думает, что стая - это отсутствие выбора, что вся жизни оборотня - это отсутствие выбора. Коннора невольно посещает мысль, что Рут никогда, должно быть, не общалась с другими оборотнями. Ведь иначе как она могла так думать? И почему Остин задает такие вопросы? Что ее больше беспокоит? То, что ее волк жаждет крови? Или что она не может больше быть частью человеческого сообщества?
- У меня есть такой человек, - пусть Коннора это раздражает, пусть он не до конца понимает почему так получилось, но раз Рут хочет услышать это, то пускай. - Мой волк хочет защищать этого человека, оберегать его, забирать всю его боль. Я хочу этого. Простые желания, но в отличие от слабых, беспомощных людей, с хрупкими костями и тонкой кожей, - Коннор фыркает, инстинктивно проводя языком по зубам, кажется, на секунду можно увидеть кровь на тонких губах, на острых клыках и резцах, - я могу это сделать. Я могу защитить, могу уберечь, могу забрать боль. Чем же это плохо? И ты можешь. Ты можешь залить этот город кровью тех, кто хочет причинить вред тем, кто тебе дорог.
Коннор улыбается-скалится, и видно, что он не говорит метафорами. Убийца всегда проступает наружу. Даже когда Ротери начинает говорить красивые вещи, все равно он остаётся жаждущим крови зверем.
- Моя жизнь - нормальная, - произносит он. - Я не нуждаюсь в изменении, лечении или спасении. И ты тоже. Ты не можешь понять этого, потому что никогда не была в стае. Ты не знаешь как это - чувствовать всех их, своего вожака, знать, что он придёт, если ты будешь в нем нуждаться, что все они придут. Чувствовать, что ты никогда не один, что можешь позвать, если попадешь в беду. В этом нет ничего искусственного, это связь, которую подарила нам природа, которую подарили нам наши волки. И не давая себе шанса понять это, ты сама лишаешь себя выбора.
Коннор любит свою сущность, это чувствуется в каждом слове, в горящих глазах, в спокойном сердцебиении. Он знает себя, знает оборотней, он мог бы читать лекции в университете, если бы были специальные программы для обращенных.
Ротери молчит какое-то время, а потом опять спрашивает:
- У тебя есть друзья? Или ты решила вместе с волчьими отвергнуть и все человеческие отношения?

– Чтобы покалечить моего брата, надо быть как минимум асфальтоукладчиком. А еще лучше - фурой. Тогда еще можно на что-то надеяться, - отшучивается Коннор, закатывая глаза.
Где-то внутри он понимает то, что говорит Рут. Убивать не обязательно, есть оборотни, живущие тихой жизнью в городах, наполненных людьми, они работают в офисах, продают фастфуд, ходят в гости к соседям. Ротери знает, что это возможно, но не представляет, как можно так жить. Как можно довольствоваться человеческой жизнью, когда внутри тебя бурлит сила, когда так одуряюще пахнет страх, паника, когда кровь такая вязкая на языке, такая сладкая. Но сейчас, сейчас дело даже не в этом, Остин не просто не хочет быть такой, как Коннор, она вообще не хочет быть оборотнем, любым. А это даже хуже, чем жить человеческой жизнью.
– Хорошо, - кивает Коннор, поднимаясь с травы, отряхивая джинсы от зеленых пятен. – Ты права. Мне это нравится. Я – маньяк, если тебе больше по душе это определение.
Человеческие слова куда ближе Рут. Она находит слово, которым охарактеризовал бы кровожадного убийцу любой человек. Ротери согласен с эти названием, хотя и не ассоциирует себя ни с какими отклонениями. Но, если это слово позволит подобраться ближе к Остин, хоть как-то вписаться в ее мир, пускай. Он смотрит на девчонку сверху вниз, изучая ее – расстроенную, подавленную, злую.
– Но я не зову тебя не охоту, - пока не зову. – И не жду, что ты прямо сейчас сорвешься и убьешь девчонку, которая в эту минуту пробегает недалеко от нас. Но если ты не прекратишь вписывать себя в человеческие рамки, то ты просто задушишь своего волка. А вместе с ним задохнешься сама. И это уже иначе как убийством не назовешь. В дикой природе ты либо хищник, либо жертва, промежуточной стадии нет. Ты либо купаешься в крови, либо кто-то посмелее искупается в твоей. И став оборотнем, ты принимаешь эти правила игры.
«Ты должна защищаться от таких, как я», - думает Коннор, глядя на Рут. Он не собирается учить ее выживанию, но Остин должна понять, если она не хочет быть такой как он, ей придется стать волком, чтобы защитить себя.
– Не важно, из каких мы миров. Ты здесь, чтобы научиться защищаться? Так поверь мне, если ты столкнешься со мной во время нашей охоты, тебе придется либо убить меня, либо умереть самой, - убийство в целях самозащиты, либо ты, либо тебя. Беты убивают альф, он сам этому подтверждение. - Та защита, которой ты хочешь научиться, рано или поздно заставит тебя убить.
Коннор серьезен. Возможно, впервые за все время их импровизированной тренировки. Но потом он вспоминает удивление Рут его словами о человеке, и мысли об этом сбивают альфу. Он морщится, не в силах скрыть собственное замешательство по этому поводу. Ему это не нравится. Не нравится, что это человек, не нравится, что он…что у него не было выбора. То, что говорила Рут, что так активно опровергал Ротери, сейчас жило внутри него. Волк не оставил Коннору выбора в кого влюбляться, кого защищаться, он сам выбрал себе человека, а Ротери…а Ротери просто принял это, отдавшись зверю. Он всегда знает лучше. Так может сейчас это тоже не глупая ошибка?
– И да. Просто человек, не имеющий никакого отношения к оборотням, - по лицу юноши видно, что он не умирает от всепоглощающего чувства, но на дне глаз все равно просвечивает эта волчья привязанность, как у ручного пса. – Конечно, запечатление и прочий бред, о котором любят читать школьницы, выдумка, но…
Коннор выглядит беспомощным, как любой парень, не умеющий говорить о чувствах, не любящий эти темы, просто не понимающий, что внутри может твориться что-то, что нельзя описать одним словосочетанием. В крайнем случае – предложением. Это приближает его к человеку, окутывает иллюзией обыденности, безобидности – приоткрытый рот в поисках нужных слов, нахмуренные брови.
– Ты просто видишь этого человека и понимаешь, что с радостью ляжешь к его ногам и умрешь, если ему этого захочется, если это сделает его счастливым.
Волк внутри согласно ворчит, отдаваясь вибрацией в ребрах. Ротери опять недовольно хмурится, это сбивало с толку, это мешало. Забота о ком-то кроме матери и стаи ощущалась как соринка в глазу – что-то лишнее, непримятое, мелкое, но доставляющее кучу неудобств. Оборотень вновь хмурится, будто размышляя, он не хочет обсуждать это, не с Рут. Он сейчас находится в слишком шатком положении со своим волком по этому вопросу.
– Иди сюда, - внезапно говорит Коннор, протягивая Рут руку, чтобы помочь подняться с травы. Волк внутри поднимает голову, ожидая продолжения игры, но его не следует. Ротери резко меняет тему разговора осененный очередной идеей.
Он тянет девушку на дорожку, разворачивая лицом к городу, безошибочно определяя направление.
– Последняя попытка на сегодня, - обещает он, его опять забавляет эта ситуация. – И я отпущу тебя домой, даже не откусив что-нибудь на память. Честное слово маньяка.
Альфа обходит девушку сзади и закрывает ей глаза рукой, не сжимая сильно, но и не давая вырваться из его хватки.
– Почувствуй, - тихо говорит он. – Ты слышишь, как паркуется машина у северной части парка? Как скрипят деревья? Ты слышишь птиц? А запах утра? Солнечные лучи и листва. Трава пахнет особенно сильно в такое время. Машины? Дым чувствуется даже здесь, хотя люди говорят, что здесь необычно чистый воздух. Утром этого запаха мало, к обеду он усилится. Безлюдье? Здесь было мало людей, ты можешь почувствовать это, запах почти не тронут.
Коннор замолкает, тоже прислушиваясь, принюхиваясь. Люди на парковке, дети, играющие рядом с местом для пикника, собака, несущая палку своему хозяину, спугнувшая стаю птиц. Мир, в котором нет тишины, мир, полный звуков, голосов, полный жизни. Чувство прекрасного не было одним из достоинств Ротери, но он умел наслаждаться жизнью, которую дарил волк, и ему было странно видеть кого-то, кто не принимал этого дара.
– Чувствуешь? Этот мир намного глубже, намного ярче, чем люди могут себе представить. Разве это того не стоит?

Отредактировано Connor Rothery (2013-09-02 15:23:14)